Я занимаюсь уженьем только в проводку с ранней весны и до замерзания рек. Применяю очень легкую удочку. Удилище двухколенное длиной 3,0 м. Толщина в комлевой части 10 мм, в середине 6 мм и кончик 1,5 мм. Удилище очень гибкое, несколько хлыстоватое.
Наибольшая толщина лесы из "сатурна” 0,20 мм с поводком 0,15 мм. При капризном клеве применяю лесу 0,15 мм с поводком. 0,10 мм. Крючок самый мелкий—№ 2,5, кустарного изготовления, из очень тонкой проволоки, значительно тоньше, чем у крючков, продаваемых в спортивных магазинах. При ужении на очень медленном течении утяжеляю лесу двумя дробинками диаметром 2 мм. Первая дробинка ставится на расстоянии 3—5 см от крючка, а вторая—в 15 см от первой. Поплавок подбираю также очень маленький, чтобы кончик его из воды высовывался на 3—4 мм. Такое оснащение делает удилище очень легким, чувствительным к малейшей поклевке рыбы. Я не сторонник охотиться за особо крупной рыбой. Предпочитаю среднюю рыбу, тем более, что на поводок 0,10 мм крупную рыбу и не поймаешь. Но ощущение при вываживании крупной плотвы на такой поводок получается не менее волнующее, чем при поимке щуки в 10 кг спиннинговым удилищем, оснащенным лесой толщиной 0.5 мм.
Мне, привыкшему к уженью на Москве-реке, однажды предстояло провести лето в дачной местности, где не было реки. Перспектива удить карасей в двух близлежащих прудах меня очень огорчала. Но делать было нечего, и я, захватив проводочное удилище и мотылей, отправился на рыбалку. Пруды оказались очень маленькими. Один примерно 50X100 м, а другой—50Х50 м. Оба имели крутые берега, заросшие высокой травой и кустами, по берегам росли большие деревья. На большем пруду сидело пять рыбаков. У каждого было по нескольку длинных удочек с длиннейшими лесами, раскинутыми веерообразно.
Рыбаки мне сообщили, что в прудах много карасей, но клюют они очень плохо и обычно за день попадается не более пяти карасиков, а то и ни одного. Был сильный ветер, и я решил использовать его для уженья в проводку. Выбрав место, где ветер дул вдоль берега, я сделал далекий заброс и приподнял вершину удилища; ветер выгнул лесу, и поплавок плавно двинулся в путь, как на течении в реке. Сделав более десятка забросов, вторично промерил глубину и приподнял поплавок так, чтобы насадка шла у самого дна. Ни одной поклевки. Значит сейчас в этом месте рыбы нет, иначе бы карась не пропустил плывущего мотыля. Поменял место и уселся на крутом бережке около свесившегося в воду кустика и травы, наклонившейся над самой водой.
Далекие забросы опять оказались безрезультатными. Тогда я постепенно стал уменьшать спуск, делать проводки все ближе к берегу. На глубине 40 см, в полметре от берега, наконец, клюнуло; я подсек и вытащил средних размеров золотистого карася. Теперь дело пойдет! Я понял, что караси кормятся у берегов падающими в воду букашками, зеленью и мельчайшими живыми организмами. Возможно, что карасей привлекает и муть от размывания берега волнами. И, действительно, дело пошло. В течение двух лет я испытывал истинное наслаждение от уженья в проводку без течения, от своеобразного клева и упорства вываживаемых карасей. Размер карасей, разумеется, был самый разнообразный, от маленьких до полукилограммовых золотистых красавцев.
При отсутствии ветра ловить в проводку вдоль берега оказалось неудобным. При перемещении вершины удилища поплавок и насадка продвигались скачками. Но я нашел другую возможность. Вытянув руку с удилищем до отказа вперед, я делал дальний заброс. Затем рука медленно подтягивалась к туловищу, после чего вершина удилища постепенно приподнималась. Насадка и поплавок в это время плыли плавно.
Благодаря тому, что пруды были маленькими, я их быстро изучил, и в любое время дня, с ранней весны до поздней осени, при любой погоде быстро находил места кормежки карасей, никогда не возвращаясь без обильного улова. Где же оказались места стоянки, вернее кормежки, карасей?
Как правило, около берегов — под кустами, деревьями, на илистых отмелях и около травы — все на мелких местах. Постоянными скоплениями карасей, где всегда был клев, оказались три места:
1) корни спиленной березы, уходившие в воду, когда-то росшей у самой воды, где глубина была около метра,
2) пень, прибитый волнами в угол пруда и застрявший в 3 м от берега на глубине 40 см и, наконец,
3) островок из нескольких кочек тростника на расстоянии 2 м от берега (глубина 40 см).
Чтобы не распугать карасей, приходилось к этим местам подходить тихо и усаживаться от них подальше, на длину заброса. Насадка забрасывалась на метр дальше этих мест и затем подтягиванием удочки на себя проводилась мимо них—и немедленно следовала поклевка. Несколько наиболее крупных карасей было поймано на глубине 25—30 см на расстоянии 50 см от берега. Таким местом оказался один из углов пруда, наполненный мягким топким илом. Очевидно, караси посещали это место в поисках мотыля и других личинок.
Изучив повадки карасей, я убедился, что в поисках корма эта рыба не смущается мелкими местами и подходит вплотную к берегу. Однажды рано утром я заметил осиновый сук с листьями. очевидно, сломанный- ветром ночью и упавший в воду у самого берега, где глубина была меньше 30 см.
Установив отпуск на эту глубину, я бесшумно сделал заброс к суку и повел насадку к берегу. Неожиданно леса помчалась от берега, и крупный карась, сдерживаемый гибким удилищем, заходил на кругах. Это было так неожиданно, что я чуть не упустил добычу, инстинктивно резко подняв удилище.
Карась считается донной рыбой, но оказывается, что в жаркие июльские и августовские дни в поисках корма караси выходят в верхние слои воды. В это время карасей можно встретить под кронами свесившихся в воду деревьев, где они поджидают падающих жучков, мошкару и личинок. Как рыба в реке любит стоять на струе, так и караси выходят на "струю”, образуемую в прудах гонимыми ветром листьями, веточками, сухой травой, мусором и т. п. Такую "струю” можно наблюдать в каждом открытом пруду.
Я решил попробовать ловить карасей на такой струе поверху. Насадкой служил мотыль. Приходилось делать дальние забросы, так как караси хорошо видят рыболова и в верхние слои выходят вдали от берега. После нескольких забросов установил, что караси держатся на глубине 60 см. Для того, чтобы не распугать их, приходилось прятаться за ствол дерева или куст.
Проводку лучше всего делать вдоль берега, выбрав место так, чтобы направление ветра было попутным. Чтобы легче делать дальние забросы, я попробовал передвинуть дробинки к поплавку. Забросы стало делать легче, но чувствительность поплавка стала очень плохой. Появились запоздалые подсечки и сходы рыбы с крючка Объяснялась нечувствительность поплавка очень просто.
Схватив плывущего мотыля, карась продолжал стоять на месте, поплавок при этом погружался лишь через несколько секунд. За это время карась успевал выплюнуть насадку. Пришлось дробинки опустить, расположив первую в 5 см от крючка. Картина резко изменилась. Немедленно после того, как карась схватывал мотыля, движущийся кончик поплавка, высовывающийся из воды на 4 мм, резко останавливался и затем исчезал.
Подсечка должна быть резкой и быстрой, а для этого кончик удилища должен быть очень тонким — 1—1,5 мм, не более, а удилище очень гибким. Несмотря на то, что удилище у меня было очень гибким, иногда приходилось выуживать крупную карасиную губу: это бывало при быстрой и резкой подсечке. Большое значение для привлечения карасей в определенное место имеет прикормка и привада. Я убедился в этом после следующего случая.
У торчащей из воды палки оказалось рыбное место. Почти после каждой проводки 'мимо этой палки следовала поклевка. Я никак не мог найти причину стоянки здесь карасей, пока не произошел зацеп за дно около палки. Потянув лесу, я вытащил конец веревки, а затем и самодельную вершу.
Палка, служившая мне маяком, оказалась привязанной к верше. Это была старая дырявая корзина, размером и формой схожая с обычным конусным ведром. С открытой стороны она была зашита мешковиной, в которой было оставлено отверстие 15 см в диаметре. Корзина-верша оказалась набита кусками хлеба.
Для того, чтобы лишний раз убедиться в значении привады” я завертывал куски хлеба в металлическую сетку с ячейками 1,5—2 см, загрузив предварительно сетку камнем. Приваду на шнуре забрасывал в приметное место под кустом, и она действовала исправно: караси всегда держались около этого куста.
С привадой и без привады клев карасей, как правило, продолжался весь день, в любую погоду. В зависимости от атмосферных условий менялись лишь места кормежки карасей, но резкого ухудшения клева наблюдать не приходилось. Вопреки установившемуся мнению, что во время нереста клев рыбы прекращается, караси во время икрометания жадно хватали насадку. Найти стоянку карасей в это время не трудно: всплески и волнение, вызываемые стаей карасей, видны издалека.
Опыт ловли в проводку доказывает несравнимые преимущества-этого спортивного вида уженья по сравнению с уженьем со дна, При этом значительно проще и скорее можно обнаружить стоянку карасей, только надо искать рыбу, а не сидеть с веером удочек и ждать, пока она случайно не набредет на насадку. Кроме того, неподвижно лежащая насадка менее соблазнительна, чем плывущая. Применяемый в качестве насадки мотыль, как правило, составляет лакомую пищу для золотистых карасей. Серебристые же караси предпочитают червя. В некоторых прудах караси предпочитают мотылю опарыша, тесто или хлеб.
Н. Бухаров
( Рыболов-спортсмен № 4/1954 г. )
|
